Зигмас Зинкявичюс. МАРТИНАС МАЖВИДАС И НАЧАЛО ЛИТОВСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ
К 450-летию первой литовской книги

      /601/ В 1997 г. в Литве отмечается 450-летие появления первой литовской книги - Катехизиса Мартинаса Мажвидаса. Эта книга была напечатана в Караляучюсе (теперь Калининград) в 1547 г. Тогда Караляучюс был столицей Прусского государства, большую часть жителей которого составляли литовцы. Книгу составил Мартинас Мажвидас, приглашенный в Пруссию князем Альбрехтом из Великого Княжества Литовского (далее ВКЛ). Считается, что эта книга положила начало литовской письменности. Однако по-литовски писали и до Мажвидаса. Но это была первая печатная книга на литовском языке. Рукописные же тексты сохранились и с более ранних времен. Сведений о том, когда на самом деле начали писать по-литовски, нет. В страны Восточной и Центральной Европы письменность пришла с принятием христианства. Литву начали крестить во времена Миндаугаса. В 1251 г. были крещены правитель Литвы Миндаугас, его семья и многие дворяне. В Вильнюсе был построен кафедральный собор, фундамент которого был недавно раскопан около теперешней Архикафедры. Некоторое время - до убийства Миндаугаса - Литва считалась христианской страной.

      Тогда на литовский язык должны были быть переведены повседневные и  вообще важнейшие молитвы. Анализ языка литовских повседневных молитв заставляет  думать, что они были переведены не с польского, а с немецкого языка. Кроме  всего прочего, на это указывает присутствие слова Бог в литовских, а также в латышских и прусских (эти народы  крестили тоже немцы!) молитвах в тех случаях, когда в польском тескте его нет  (крестное знамение, «Верую во единого Бога Отца...» и др.).

        Вероятнее всего, повседневные молитвы на литовский язык перевели  францисканцы. Последние прибыли в Литву около 1245 г., предположительно из  Риги. Когда литовский правитель Миндаугас решил креститься, францисканцы стали  учить христианским истинам его, его семью и других литовцев, желающих принять  крещение. Должно быть, тогда они и перевели молитвы. Утверждение, что это  сделал король Йогайла, недостоверно. Короли сами не переводят молитв. Йогайла,  разумеется, мог приказать и, возможно, приказал сделать это францисканцам (в  Вильнюсе тогда был их монастырь), но тем уже не надо было переводить молитвы -  у них имелись ранее переведенные./602/

        После убийства короля Миндаугаса в 1263 г. источники некоторое  время не упоминают о францисканцах. Может быть, они покинули Литву, но это  недостоверно. Однако вскоре, во время правления Витянися (1296— 1316), они  находились здесь и больше никуда из Литвы не уходили. Есть сведения, что  Гядиминас пользовался их помощью, когда писал свои знаменитые письма в Западную  Европу. Можно вспомнить легенду о мучениках-францисканцах, в честь которых на  Лысой горе поставлены зманенитые вильнюсские Три Креста. Считается, что  учителем Йогайлы был францисканец Петр Филарг из Кандии, позже ставший лектором  Вильнюсской францисканской школы. Францисканцами были и первые епископы  основанного Йогайлой в Вильнюсе епископства Андрей Василь (Andriejus Vosylius) и Якоб Плихта, оба  знавшие литовский.

        Понятно, что только духовенство, знавшее литовкий язык, могло  утвердить христианство. Ни первое официальное крещение Литвы во времена короля  Миндаугаса, ни второе, состоявшееся спустя почти полтораста лет в правление  Йогайлы и Витаутаса Великого (в 1387 г., в Жемайтии - в 1417 г.), сами по себе  не превратили литовцев в христиан. Тогда были крещены только правители (второй  случай положил начало непрерывной традиции правителей-христиан) и большое число  их приближенных, во время второго крещения - много и простых людей. Но  формальное крещение не могло сделать народ христианским. Христианство могли  укоренить, и позднее укоренили на самом деле, только священники, знавшие  литовский язык, а таких во время официального крещения было еще очень немного. Таким  образом, следует различать официальное крещение и христианизацию народа,  которую начали и длительное время проводили в основном францисканцы, затем  весьма активизировали иезуиты, особенно после победы над Реформацией.

        Без использования письма, молитв и других текстов было бы  невозможно это сделать. Трудно представить, что во времена Миндаугаса  францисканцы могли работать без всяких рукописных литовских текстов. В  церковной практике немыслимо обойтись без самых нужных текстов на родном языке.  Священники не могли эти тексты держать только в памяти, без каких-либо записей.  Они должны были пользоваться рукописными записями повседневных и некоторых  других молитв, а может быть, и песнопений. Вначале эти записи, видимо, были  краткими, позже должны были появиться и более пространные. Они утратили свой  смысл, когда начали печататься книги на литовском языке. Их никто не собирал,  не хранил, поэтому они быстро затерялись, исключая те, которые были записаны на  пустых страницах и полях ранних латинских книг (привозимых с Запада). Но это  было позднее. Во времена Миндаугаса еще не было латинских печатных книг, в  /603/ которые были бы вписаны литовские тексты. Печать была изобретена через 2  столетия после крещения Миндаугаса (в 1447 г.).

        Самые древние обнаруженные до сих пор записи в латинских книгах,  сделанные еще до появления литовских печатных книг, следующие.

        Важнейшая из них - так называемый старейший литовский текст  повседневных молитв. Его обнаружила в 1962 г. Она Матусявичюте в библиотеке  Вильнюсского университета. Исследовали и описали его Юргис Лебедис и Йонас  Палёнис [Lebedys,  Palionis 1963,109-135; Lebedys 1972, 21-54]. Текст написан от руки в 1503  г. в Страсбурге на последней странице изданной по-латыни книги для священников «Tractatus sacerdotalis». Книга принадлежала  францисканскому монастырю в Вильнюсе. Автором этой записи скорее всего был  монах. Рукописный текст, занимающий 25 строчек, составляют три повседневные  молитвы: «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и «Символ веры».  Диалектологический анализ текста указывает на Вильнюсский край [Zinkevičius 1988, 237-239].  Говор писавшего надо искать где-нибудь на юго-востоке от Вильнюса, скорее всего  в полосе Девянишкес-Тробос-Лазунай, а может, и дальше, в современной  Белоруссии, где в наше время уже не говорят по-литовски, но сохраняются  многочисленные топонимы литовского происхождения.

        В 1986 году Сигитас Нарбутас нашел около 100 кратких записей по-  литовски примерно такого же возраста (отдельных слов, фраз) в одной латинской  богослужебной книге, изданной в 1501 г. в Лионе во Франции [Narbutas, Zinkevičius 1989,325-341].  Запись сделана одним лицом. Письмо напоминает старейший рукописный текст  повседневных молитв. Эта книга тоже принадлежала францисканскому монастырю, так  что скорее всего запись сделал францисканский монах. Диалектологический анализ  показывает, что этот человек должен быть родом из той части Литвы, которая до  войны была оккупирована поляками, скорее всего из окрестностей Тракай-Эйшишкес [Narbutas, Zinkevičius 1989,337-341; Zinkevičius 1989, 239-240].

        Нет сомнения, что до того, как иезуиты проникли в Литву и начали  печатать литовские книги, в францисканском монастыре в Вильнюсе литовский язык  в какой-то степени использовался как письменный.

        Примечательно, что графика старейших литовских записей напоминает  латинскую того времени (не польскую!), используются специфические латинские  буквы, сокращения и др. Она скорее всего воспринимается как наследие традиции,  идущей со времени Миндаугаса.

        Недавно Сигитас Натбутас обнаружил еще одну старую литовскую запись,  сделанную в 1530 г. в Кёлне в сборнике латинских проповедей («Homilii»), который сейчас  хранится в библиотеке Вильнюсского /604/ университета [Narbutas 1955,56-59].  Установлено, что запись сделана между 1530 и 1579 годами. Эта запись очень  короткая - всего два слова, но очень информативная [Zinkevičius 1995,62-65]. С.  Нарбутас выяснил, что запись была сделана еще до того, как книга попала в  францисканский монастырь. Скорее всего, писал настоятель костела св. Марии  Магдалины Паулюс, который подарил эту книгу монастырю в 1579 г. (костел св.  Марии Магдалины стоял на теперешней Кафедральной площади, где сейчас находится  площадка для автомобилей). И эта запись показывает, что в то время литовский  язык письменно использовался не только монахами- францисканцами, но и  священниками в тех костелах, где читались проповеди на литовском. А таких в  Вильнюсе тогда должно было быть немало. Ведь польский язык в столице Литвы  начал распространятся только примерно с 1544 года, когда здесь поселился  Сигизмунд Август со своим пышным польским двором. В то время многие литовские  магнаты выучили польский язык и стали его широко употреблять. Простые  горожане-литовцы, конечно, этого языка еще долго не понимали, и для них в  костелах проповеди читались по-литовски.

        Следует обратить внимание на донесение иезуитов в Рим,  датированное 1619 г., в котором говорится, что большую часть жителей города  Вильнюса составляют литовцы, у них свои 18 костелов [Narbutas 1995,58]. Костел  св. Марии Магдалины, должно быть, был одним из 18, предназначенных для  литовцев. В нем, как и в других, не только читались проповеди по- литовски, но  и, как указывает последняя запись, литовский язык использовался письменно.

        Нет сомнения, что названные литовские записи в упомянутых трех  латинских книгах не единственные, их должно было остаться больше. Только никто  их до сих пор специально не искал. Да и эти были обнаружены случайно. Среди  множества латинских записей (попадаются и польские) их заметить нелегко. В  будущем, конечно, их будет найдено больше.

        Есть сведения, что в то время существовали литовские рукописные  тексты не только религиозного, но и светского содержания. Два таких текста  попали (были напечатаны) в книги, изданные на других языках. Это литовское  предложение в издании 1564 г. «Хроники всего мира» Мартина Вельского и  литовское приветствование в 9 строках королю Сигизмунду III Вазе, написанное  гекзаметром неизвестным автором (это один из первых примеров такого рода  стихотворного сочинения на народном языке в европейской литературе!) и  опубликованное иезуитами в 1589 г. в книге, специально приуроченной к прибытию  короля в Вильнюс [Gerullis 1930, 9-13]. Кстати, анализ языка этого  гекзаметрического текста /605/ позволяет отнести его автора к Виленщине, к  северо-западу от Вильнюса [Zinkevičius 1988, 240-241]. Текст из двух слов слишком  мал, а текст из хроники Вельского слишком искажен, чтобы можно было  локализовать говор их автора, но в них нет данных, которые противоречили бы его  происхождению с Виленщины. Этот довольно полонизированный теперь край играл тогда  важную роль в культурной жизни Литвы. Оттуда были родом известнейшие деятели  литовской культуры того времени - сотрудники Мартинаса Мажвидаса: Станисловас  Раполёнис (из Эйшишкес), Александрас Родунёнис (Радунь), Юргис Заблоцкис  (славянский вариант лит. фамилии Ужубалис или под. - из Заболоти, к юго-западу  от Эйшишкес) и др. Нанокец, литовский язык этого края позже дал начало так  называемому восточному варианту старого литовского письменного языка, который в  XVI-XVII  в.  и назывался именно литовским языком (на нем написаны книги Константинаса  Сирвидаса, Йонаса Якнавичюса и других вильнюсских авторов) и который четко  отличался от среднего варианта, тогда называемого жемайтским языком (на нем  писал Микалоюс Даукша и др.), хотя он не имел ничего общего с современным  жемайтским наречием (название произошло от Жемайтийского епископства, которому  в первую очередь были предназначены эти писания).

        Рукописная литовская литература, от которой до нас дошли только  обрывки, оказала влияние на авторов первых печатных книг в ВКЛ. Например,  Микалоюс Даукша, издавший первую в ВКЛ литовскую книгу (Катехизис в 1595 г., а  вскоре после этого и Постиллу в 1599 г.), взял из нее букву е с похожим на носовой значком, которая использовалась для  выделения широкого е, и обычай ставить  ударение в тексте, который переняли другие авторы старых книг (катехизис 1605  г. и др.). Однако в Катехизисе Мажвидаса и в первых книгах, напечатанных в  Пруссии, таких букв нет; видимо, там придерживались шрифта, имевшегося в  типографиях Караляучюса.

        Из всего, что было сказано, следует, что возраст письменного  литовского языка надо увеличить по крайней мере на полстолетия за счет  литовских записей в латинских книгах; на самом же деле можно предположить, что  по-литовски писали намного раньше, может быть, даже более, чем на два столетия,  вероятно, с самых времен Миндаугаса, хотя текстов того промежутка времени не  сохранилось.

        Катехизис Мажвидаса 1547 г. - первая печатная литовская книга -  написан на жемайтском наречии, из области которого происходил сам Мажвидас. Это  и старейший тескт на этом наречии. Диалектологический анализ всех текстов  Мажвидаса, произведенный автором этой статьи /606/ [Zinkevičius 1977,358-371; Zinkevičius 1988,29-31], дает  основание его родной говор локализовать на территории говоров южных жемайтов  около Жямайчю Науместиса, Швекшны, Гардамаса, может быть (меньшая вероятность)  Кведарны, Лаукувы, Варняй¹. Это наречие и составило языковую основу  первой литовской книги.

        Однако в Катехизисе Мажвидаса есть и много элементов западно-  аукштайтского говора. Их появление можно объяснить влиянием матери Мажвидаса,  уроженки западной Аукштайтии, поскольку эти элементы в сущности совпадают с  языком текстов двоюродного брата Мажвидаса Балтрамеюса Вилентаса. Полагают, что  мать Мажвидаса была сестрой отца Вилентаса, которая вышла замуж за жемайта  Мажвидаса [Stang 1929, 174-175]. Семья скорее всего жила в  жемайтском окружении, но мать - западная аукштайтка - сильно повлияла на речь  сына. Характерно, что повседневные молитвы в его текстах почти совсем  аукштайтские, - видимо, были выучены со слов матери. Диалектологический анализ  всех аукштай- тизмов в текстах Мажвидаса, как и анализ языка текстов Вилентаса,  заставляет искать их источники на территории западной Аукштайтии вблизи от  Жемайтии, где-нибудь в области Юрбаркас-Арёгала-Титувенай, где должны были жыть  Вилентасы или откуда они были родом [Zinkevičius 1978, 38-44; Zinkevičius 1988, 32-34].

        В позднейших сочинениях Мажвидаса аукштайтизмов все больше. Это  определилось его желанием придерживаться местного западно- аукштайтского говора  Рагайне (теперь Неман), почти не отличавшегося от говора его матери. Там он  служил настоятелем костела до конца жизни. Думать, что причиной появления и  роста количества аукштайтизмов в сочинениях Мажвидаса было его стремление быть понятным  литовцами ВКЛ, как нередко утверждается, нельзя, т. к. среди аукштайтизмов нет  таких, которые в то время господствовали на территории Аукштайтии, например,  отвердения согласного I перед вокализмом  типа е и др.

        Позднее, после Мажвидаса, в Пруссии стал формироваться письменный  язык на основе южной части местного западноаукштайтского говора (следовательно,  не края Рагайне!). В середине XVII в., со времен Даниеля Клейна, этот  письменный язык стал уже достаточно единым. С течением /606/ времени именно ему,  а не употреблявшимся в ВКЛ вариантам письменного языка, было суждено дать  начало современному литовскому литературному языку.

        Итак, изданный в 1547 г. Катехизис Мажвидаса был поистине первым  печатным обращением к литовцам на родном языке, первым уверенным шагом этого  языка в мир и завоеванием им прав письменного. В этой книге заложены зачатки  орфографии и норм литературного языка, его кодификации. Это истинное начало  исскуства перевода, важные основы стихосложения и полиграфии. Книга -  значительное явление еще и в истории педагогики (первый букварь),  фольклористики (сведения о старой религии, суевериях, обычаях), музыки (первые  мелодии). Это совершенное для тех времен литературное произведение, имеющее для  литовцев намного большее значение, чем первые книги на языках их соседей (они  плохо сохранились). С появлением Катехизиса Мажвидаса печатное слово стало  основным выразителем творчества литовского народа. Символично, что он появился  ровно через 100 лет после изобретения печати (1447). Кстати, в том же столетии  появились и первые книги на языках соседей: латышская - в 1558 г. (в Вильнюсе,  вторая в 1586 г. в Караляучюсе; однако есть сведения, что латышская книга  существовала уже до 1525 г.), эстонская - в 1535 г. (в Витенберге, до сих пор  найдено только 11 неполных листов), польская - в 1513 или 1514 гг.(в Кракове,  от нее осталось едва 8 листов). Книги на церковнославянском языке начали  издавать лишь немногим ранее - с 1491 г. (в Кракове).

* * *

¹ Известный литовский диалектолог Антанас Салис тоже  считает, что Мажвидас был родом из южной Жемайтии [Salys 1973,3-14].  Хр.  С. Стангу в его монографии о языке первой литовской книги [Stang 1929], однако, не  удалось точно локализовать родной говор Мажвидаса, поскольку в то время  литовские говоры еще не были достаточно исследованы, и в особенности потому,  что он делал выводы не из всех текстов Мажвидаса, а только из анализа языка  Катехизиса.

ЛИТЕРАТУРА

Gerullis 1930 - G.Gerullis.  Litauische Hexameter von 1598  // Filologu biedribas raksti,  1930, 10, p. 9-13.

Lebedys 1972 - J.Lebedys.  Lituanistikos baruose. Vilnius, 1972, 1, p. 1-54.

Lebedys, Palionis 1963 - J.Lebedys,  J.Palionis. Seniausias lietuviškas rankraštinis tekstas //  Bibliotekininkystės ir bibliografijos klausimai, 1963,3, p. 109-136.

Narbutas 1994 - S. Narbutas.  Nežinomas lietuviškas sakinys 1564 m. knygoje // Lietuvos aidas, 11.X.1994.

Narbutas 1995 - S.Narbutas. Lietuviška marginalija 1530 m.  Homilijose // Kultūros barai, 1995,  2, p. 56-59.

Narbutas, Zinkevičius 1989 - S. Narbutas, Z. Zinkevičius. Lietuviškos glosos  1501 m. mišiole // Baltistica, Priedas, 1989, 3 (2), p. 325-341.

Salys 1973-A. Salys. Martyno  Mažvydo raštų kalba // Metmenys, 1973,25, p. 3-14.

Stang 1929 - Chr.S.Stang. Die  Sprache des litauischen Katechismus von Mažvydas. Oslo,  1929. /607/

Zinkevičius 1977-1979-Z. Zinkevičius. M.  Martyno Mažvydo kalba//Baltistica, 13 (2), p. 358-371; 14 (1), p. 38-44; 14  (2), p. 139-146; 15 (1), p. 16-22.

Zinkevičius 1988 - Z. Zinkevičius. Lietuvių  kalbos istorija. 3: Senųjų raštų kalba. Vilnius, 1988.

Zinkevičius 1995 - Z. Zinkevičius. Mintys,  kurios kyla susipažinus su Sigito Narbuto atrasta lietuviška marginalija 1530  m. Homilijose // Lituanistika, 1995, 3 (23), p. 62-65..

MARTYNAS MAŽVYDAS IR LIETUVIŲ RAŠTIJOS PRADŽIA

Reziumė

Dviejų prieš šį esančių tos pačios tematikos straipsnių  pakeistas rusiškas variantas..

MARTYNAS MAŽVYDAS AND THE BEGINNING OF THE LITHUANIAN  WRITTEN LANGUAGE

Summary

A rather changed Russian language version of  two articles on the same subject..

Zigmas Zinkevičius, Rinktiniai straipsniai, t. 1, Vilnius, 2002, 601-607 (Балто-славянские исследования 1997. Издательство „Индрик“,Москва, 1998, 7-14).