К ЧИТАТЕЛЮ

      18 марта 1996 г. умер один из известнейших исследователей истории Древней Руси, филолог и публицист, Яков Соломонович Лурье.

      Я. С. Лурье родился 20 мая 1921 г. в Петрограде в семье одного из крупнейших в XX в. специалистов по истории античности С. Я. Лурье. Мать Якова Соломоновича, Софья Исааковна, врач, умерла в 1932 г.


      С. Я. Лурье выделялся в кругу ленинградской интеллигенции не только своими разносторонними талантами, но и политическими воззрениями. В отличие от своих учителей и старших коллег, людей умеренно монархических взглядов, с трудом приспосабливавшихся к новой советской действительности, ренегатов, под тем или иным предлогом верой-правдой служивших за академический паек, пламенных комсомольцев, все больше заполнявших университетские кафедры, Соломон Яковлевич был представителем той демократической российской интеллигенции, которая сочувствовала социализму, восторженно встретила Февраль и никогда не принимала Октябрь. Сын перенял у отца материалистическое мировоззрение, ненависть к имперской идеологии, произволу и беззаконию, народолюбие. В семье обсуждались и осуждались коллективизация, советский бюрократизм, презрение власти к гражданину. Ненависть к деспотизму, гуманистическое светское мировоззрение, идеология либерального марксизма (отец до революции принадлежал к энесам - партии В. Г. Короленко, сын был скорее сторонником левого меньшевизма - Р. Люксембург и Ю. Мартова), противление злу любыми средствами - эти черты и определяли политическую позицию Якова Соломоновича и его мировоззрение. От отца Яков Соломонович унаследовал и интерес к гуманитарным наукам, прежде всего к истории. ((3))

      В 1937 г. Яков Соломонович поступает на исторический факультет ЛГУ, переживавший в то время недолгий, но блестящий расцвет. После известного постановления «О преподавании гражданской истории» к лекционной работе в университете были возвращены побывавшие на Соловках, в ссылке или в опале «буржуазный спецы» - И. М. Гревс, Е. В. Тарле, М. Д. Приселков, С. Н. Валк, С. Я. Лурье. В своей книге об отце Я. С. назвал главу об истфаке 1937 г. «Афины и апокалипсис». Общегосударственный террор парадоксальным образом сочетался на Стрелке Васильевского острова с определенной академической свободой.

      В начале своей академической карьеры Я. С. Лурье собирался заниматься западной историей. Особенно интересовали его Англия и США. Но на первом курсе он попал на практические занятия крупнейшего специалиста по истории русского летописания М. Д. Приселкова, и изучение русского средневековья стало с тех пор его основной научной специальностью. Помимо влияния учителя (его памяти Яков Соломонович посвятил свою монографию «Общерусские летописи XIV- XV веков») на выбор специальности повлияла и атмосфера тех лет. Прежде всего становление сталинского «министерства правды». Искусство чтения между строк «Правды», стенограмм больших процессов, меняющихся официальных учебников истории было методологически схоже с отысканием истинного хода событий по их отражению в русском летописании. Составитель летописных сводов, как считал Я. С. Лурье, тенденциозно изменял дошедшие до него источники, на которые он опирался: предки правящих князей «обелялись», их противникам приписывались все новые и новые пороки. Задним числом уменьшалось значение одних лиц и событий, преувеличивалась роль других. От историка требовалась необычайно скрупулезная источниковедческая работа, приводившая в случае успеха к двум важным результатам: во-первых, историк приближался по мере возможностей к пониманию того, «как это было на самом деле», во-вторых, сам характер изменений поздних источников по отношению к первоначальным помогал реконструировать меняющуюся политическую ситуацию.

      Для становления взглядов Якова Соломоновича не меньшее значение, чем занятия наукой, имело в это время дружеское общение. Ближайшими друзьями Якова Соломоновича стали чуть более старшие его ученики - И. Д. Амусин, Л. М. Глускина, Л. С. Поляк и, прежде всего, Марк Наумович Ботвинник, успевший отсидеть полтора года в лагере и выпущенный в «бериевском потоке». С конца 1939 г. и вплоть до ((4)) смерти Марка Наумовича в 1994 г. он оставался ближайшим другом Якова Соломоновича, а его семья - жена Ирина Павловна Суздальская, дочери Наталья и Наэми были для Якова Соломоновича второй семьей. При всем своем интересе к политике и к людям Яков Соломонович все же был прежде всего ученым и большую часть жизни проводил за письменным столом. В отличие от него Марк Наумович - при том, что он был сведущим античником и превосходным читателем чужих научных работ - оставался любителем жизни во всех ее проявлениях, обладал огромным кругом знакомых. Яков Соломонович и Марк Наумович замечательно дополняли друг друга.

      Другим другом Якова Соломоновича был его однокурсник Ю. Ф. Поляков. Вместе с ним Яков Соломонович в начале 1940 г. составил и распространил в четырех экземплярах рукописную листовку: «Товарищи! Четыре месяца длится война с финским народом. Тысячами гибнут от пуль и мороза наши отцы, сыновья и братья. В тылу начинается голод. Финское правительство готово пойти на мирные переговоры, но наше правительство их не хочет: оно стремится завоевать Финляндию и посадить там своего ставленника Куусинена. Долой эту империалистическую войну!».

      Перед войной окончательно определился и круг эстетических пристрастий Якова Соломоновича. В русской литературе это - Пушкин, Грибоедов, Гоголь, Островский, Сухово-Кобылин, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Чехов (драматургию его он, впрочем, не любил), Булгаков, Зощенко, Ильф и Петров, ранний Катаев, Маяковский, Е. Шварц. Французской и немецкой литературе он решительно предпочитал англосаксонскую от Шекспира до Фолкнера и прочитанного уже после войны в спецхране Дж. Оруэлла. Марка Твена считал великим писателем. Любил чехов, причем равно почитал Кафку и Гашека. С детства он был фанатичным театралом. Из сильнейших театральных впечатлений раннего возраста - «Дни Турбиных» и «Горячее сердце» в МХАТ, концерты В. Яхонтова, Горина-Горяйнова в Александринке и особенно акимовский Театр Комедии, где он бывал не только на представлениях, но и на репетициях. Тогда же началось и страстное увлечение кинематографом. Величайшим актером и режиссером он всегда считал Чаплина, любил французский поэтический реализм, итальянцев от неореалистов до Феллини, а также Бергмана, Фонда, Вайду.

      Первая научная работа Якова Соломоновича, опубликованная в 1939 г., была посвящена анализу исторической песни о Щелкане Дуденьевиче как источнику по истории ((5)) знаменитого антитатарского восстания в Твери 1327 г. С этого времени эпоха Ивана III, его сына и внука становится основной темой научных интересов Якова Соломоновича.

      Выпускные экзамены в университете совпали с началом войны. У Якова Соломоновича была сильнейшая близорукость и белый билет. Его не взяли даже в народное ополчение, и он остался в тылу преподавателем пединститута в Енисейске. В двадцать один год в Томске он защитил кандидатскую диссертацию по истории русско-английских отношений в эпоху Ивана Грозного. После войны он с большим успехом преподавал русскую историю в Академии художеств и в Герценовском институте. Вообще наибольшее удовольствие он получал от преподавания и считал его своим настоящим призванием. Между тем началась великая послевоенная чистка.

      В 1949 г. в ходе «борьбы с космополитизмом» Я. С. Лурье был уволен и четыре года жил без постоянной работы. К этому времени у него уже была семья. В 1948 г. он женился на И. Е. Ганелиной, враче-кардиологе, ставшей позже доктором наук, основателем первого в стране специализированного инфарктного отделения. В 1950 г. у них родился сын. Угнетенное состояние от безработицы (тогда же из ЛГУ был выгнан и С. Я. Лурье) дополнялось угрозой ареста. Якова Соломоновича не раз вызывали на допрос в Большой дом. Ему были предъявлены показания его бывшего университетского приятеля о «симпатии к англосаксонским державам» и «критиканстве». По совету М. З; Ботвинника он, не дожидаясь новых допросов, уехал в Мурманск, потом жил в Харькове и в Москве. В 1951 г. по предложению Д. С. Лихачева он принял участие в академическом издании «Посланий Ивана Грозного».

      В 1953 г. Я. С. устраивается на работу в Музей истории религии и атеизма, где занимается исследованием так называемой московско-новгородской ереси времен Ивана III. Результатом этой работы стала его совместная с Н. А. Казаковой монография «Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI века». Близкая тематика привлекала его и тогда, когда он устроился на работу в Секторе древнерусской литературы Пушкинского дома (1957-1982).

      Борьба деспотической и гуманистической традиций в общественной мысли Руси на рубеже XV-XVI вв. стала темой докторской диссертации Я. С. Лурье. Трудности исследования этой темы заключались прежде всего в том, что концепции русских «предгуманистов» дошли до нас чаще всего в недобросовестном изложении победивших их противников, поэтому реконструкция взглядов сторонников независимости ((6)) Новгорода, еретиков, деятелей, связанных с периодом вечевой вольности, требовала специальных методов источниковедческого анализа, основанных прежде всего на реконструкции наиболее ранних летописных известий. В работе по такой реконструкции Я. С. Лурье следовал прежде всего традициям, заложенным А. А. Шахматовым, А. Е. Пресняковым и М. Д. Приселковым. Изучению истории России от Ивана III до Ивана Грозного посвящены 5 монографий и вышедшие отдельными книгами комментированные им издания сочинений Иосифа Волоцкого, Афанасия Никитина, Федора Курицына, Ивана Грозного, Андрея Курбского, Ивана Пересветова.

      В научной работе Я. С. Лурье был яростным полемистом. Его гнев вызывало прежде всего то, что М. Д. Приселков называл «потребительским отношением к источнику». Это - распространенная в мировой и особенно советской историографической традиции манера выдергивания исторических известий, которые подходят под заранее сочиненную автором концепцию. Известия эти при ближайшем рассмотрении часто оказываются ложными. Так, Я. С. Лурье отрицал вошедшие в учебники «азбучные» положения, как, например, сознательный выбор Александром Невским союза с татарами для борьбы с католическим Западом. Опираясь каждый раз на наиболее достоверные и ранние, по его мнению, источники, Я. С. Лурье рассматривал как легендарные, придуманные задним числом многие общеизвестные эпизоды Невской и Куликовской битв, стояния на Угре, он не считал серьезным противостояние Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Наибольшие сомнения вызывали у него известия Никоновской летописи, которую он сравнивал из-за ее разрушительного влияния на историческую науку с Кратким курсом истории ВКП(б). Являясь одним из крупнейших специалистов по русскому летописанию, Яков Соломонович посвятил летописям несколько сот печатных работ и участвовал в издании нескольких томов из Полного собрания русских летописей. Он ставил перед исторической наукой задачи «восстановить, по возможности, права источника и факта» (А. Е. Пресняков).

      Различия в научных воззрениях не означали для Якова Соломоновича разрыва личных отношений; наоборот, способность к честному, аргументированному спору была для него необходимым условием дружбы. На этом, в частности, строились его взаимоотношения с ближайшим другом - А. А. Зиминым. Они спорили в печати, в личной переписке (сохранилось около 800 их писем друг другу), при встречах (Зимин останавливался у Якова Соломоновича в Ленинграде, а тот у него - в Москве). Спорил он и со своими зарубежными ((7)) друзьями-коллегами - Джоном Феннеллом, Верой Лилиенфельд. Диаметральная противоположность взглядов на подлинность переписки Грозного и Курбского не мешала дружеским связям Якова Соломоновича с американцем Э. Киннаном. Условием развития науки он считал свободную академическую критику. Поэтому, когда в 1964 г. началась открытая полемика между А. А. Зиминым и другими его коллегами о времени написания «Слова о полку Игореве», Яков Соломонович отстаивал необходимость честного, равного спора (вообще-то он считал аргументы Зимина не слишком доказательными).

      Но терпим Яков Соломонович был только к тем оппонентам, которые соглашались считать источник основой для всякой исторической дискуссии. Тех же, кто относился к источникам потребительски, передергивал их содержание в угоду теории, он откровенно презирал. Его раздражало всякое празднословие, было ли оно освящено марксизмом, евразийством, структурализмом или православной духовностью. При этом он был начисто лишен ревности к успехам коллег, склонности к научному карьеризму. Эта серьезность в исполнении научного долга, отказ от кастовых приличий и общеинтеллигентской моды иногда превращала его в белую ворону среди коллег.

      Яков Соломонович всегда страстно интересовался политикой. С конца 1940-х гг. он был постоянным слушателем Би-би-си (сначала по-английски). С конца 1960-х гг. в меру возможностей он принимал участие в помощи диссидентскому движению. Его литературным секретарем числился редактор и издатель сборников «Память» и «Минувшее» А. Б. Рогинский. После ареста Рогинского Я. С. Лурье вместе с профессорами В. В. Пугачевым и Б. Ф. Егоровым выступал свидетелем защиты на его процессе. Квартира Лурье подверглась обыску. Параллельно обострились уже давно непростые отношения с сотрудниками и дирекцией Пушкинского Дома.

      В результате в расцвете творческих сил в 1982 г. Я. С. Лурье был уволен из Пушкинского Дома «в связи с сокращением численности штата». Однако это не изменило его образа жизни (9 часов в день за рабочим столом, Публичка, квартира Ботвинника, кинотеатр «Спартак», «Глядя из Лондона»). Лишившись постоянной службы, Яков Соломонович не только не оставил занятий историей летописания, но и обратился к другим научным темам.

      Они касались прежде всего четырех его любимых писателей - Льва Толстого, Михаила Булгакова, Ильфа и Петрова. В 1983 г. во Франции под псевдонимом А. А. Курдюмов ((8)) выходит его книга «В краю непуганых идиотов», посвященная Ильфу и Петрову. К этому времени Ильф и Петров оценивались либеральной общественностью как писатели-коллаборационисты, неглубокие комики, верой и правдой служившие советской власти. Используя в значительной степени те текстологические приемы, которые он применял в работе над средневековыми текстами, Я. С. Лурье показал, что если у Ильфа и Петрова (как и у Булгакова) были в 1920-е гг. представления о том, что большевики несут в Россию в какой-то степени цивилизацию, то со времен сталинской «революции» 1929 г. эти . иллюзии развеиваются, и сатирики выступают в качестве прозорливых и бескомпромиссных критиков режима.

      Исследование творчества Булгакова Я. С. Лурье начал едва ли не раньше всех в отечественной филологии, опубликовав в 1963 г. совместно с И. 3. Серманом статью о текстологии «Дней Турбиных». В дальнейшем он принимал участие в комментированном переиздании булгаковских текстов и составил описание той части архива Булгакова, которая хранится в Рукописном отделе Пушкинского Дома.

      В 1993 г. вышла монография Я. С. Лурье «После Льва Толстого», в которой он исследует философию истории великого русского писателя, и прежде всего его отношение к народу и государству.

      В 1987 г. под псевдонимом Б. Я. Копржива-Лурье в Париже выходит книга Я. С. Лурье, посвященная его отцу, - «История одной жизни». В рассказе о биографии историка античности, находящегося в вечной опале из-за нежелания следовать официальной идеологии и моде, чувствуется сильный автобиографический подтекст. В сущности, это «История моего современника», посвященная столь же отцу, сколько и сыну.

      В конце 1980-х г. Яков Соломонович начинает много и свободно печататься на Западе, читать лекции в европейских и американских университетах. Особенную радость принесло ему посещение Англии, о котором он мечтал с детства.

      В последние годы Я. С. Лурье работал особенно плодотворно и много. Смерть прервала его жизненный путь незадолго до 75-летнего юбилея. И здесь сын опять повторил судьбу отца, который тоже умер в 74 года.

      Я. С. Лурье не был ни профессором, ни академиком, ни заслуженным деятелем науки. Он лишен был возможности преподавать - т. е. того, к чему всегда был особенно склонен. Если бы не неожиданная возможность получать гранты и зарплата жены, он жил бы последние годы на пенсию, т. е. в сущности в нищете. Однако после многих десятилетий ((9)) противоестественного отбора, практиковавшегося в российской науке, особенно в Петербурге, Я. С. Лурье был одним из немногих российских ученых мирового уровня. Он автор около 300 научных работ (из них 11 монографий).

      Я. С. Лурье не верил в загробное существование, но говорил, что единственное, чего бы он хотел после смерти, - чтобы и в загробный мир проникала нецензурованная информация о судьбе его страны и всего мира.


Вся книга представлена в разделе "Публикации".