На главную Аккаунт Файлы Ссылки Форум Учебник F.A.Q. Skins/Themes Модули
Поиск
Блок основного меню

    Banderia Prutenorum
    Литовская Метрика

Блок информации сайта
Администрация
Deli2Отправить Deli2 email

memorandum
Рекомендовать нас
[Biblio]
Книг в базе:
В базе 35 книг
Посетители сайта
Шмидт Е.А. О ТУШЕМЛИНСКОЙ КУЛЬТУРЕ IV-VII ВЕКОВ В ВЕРХНЕМ ПОДНЕПРОВЬЕ И ПОДВИНЬЕ
Опубликовал: Deli2 , Создано: Jul-01-2005

Евгений Альфредович Шмидт
О ТУШЕМЛИНСКОЙ КУЛЬТУРЕ IV-VII ВЕКОВ В ВЕРХНЕМ ПОДНЕПРОВЬЕ И ПОДВИНЬЕ

(к вопросу этнической атрибуции)


      Специальное изучение памятников археологии IV-VII в.в. н.э. в Смоленском Поднепровье и на смежных территориях Подвинья началось в середине 1950-х г. Верхнеднепровским отрядом Славянской экспедиции Института истории материальной культуры Академии наук СССР под руководством П.Н.Третьякова. В результате уже первых лет исследований были выявлены весьма своеобразные укрепленные поселения - убежища третьей четверти I тыс.н.э. и получены комплексы вещей этого времени. Поскольку на ряде убежищ были еще сооружения особых святилищ, П.Н.Третьяков назвал их городищами-святилищами тушемлинского типа по первому наиболее изученному объекту (Третьяков, 1958, с.170-186). Время их существования и гибель в огне пожаров определены VI-VII в.в. н.э. и высказана точка зрения о их восточнобалтской этнической принадлежности (Третьяков, 1958, с.170). В дальнейшем было установлено, что часть убежищ не включала святилищ, и они были простыми городищами-убежищами. Основными же поселениями того времени являлись неукрепленные поселки - селища (Устье, Слобода-Глушица и др.).

      Подводя итоги изучению древностей I тыс. н.э. в Смоленском Поднепровье, П.Н. Третьяков приходит к выводу: "В рамках конца VII-VIII в.в. над обитателями этого края нависла серьезная опасность. Повсюду стали сооружаться многочисленные городища-убежища... В конце I тысячелетия н.э. все эти городища-убежища погибли от пожара... Гибель городищ-убежищ, по нашему мнению, следует поставить в прямую связь с появлением в области Смоленского Поднепровья многочисленного нового, вероятно, кривичского населения..." (Третьяков, 1963, с. 41). Таким образом, после окончания раскопок и изучения древностей верховьев Днепра в 1963 году П.Н.Третьяков считал, что до VIII в. в период существования тушемлинской культуры местные племена были балтами, а расселение славян-кривичей среди балтского населения приходится на период конца VII-VIII в.в. и с этого момента начался процесс ассимиляции балтов славянами, длившийся до периода Древней Руси. Эти положения конкретизированы в другой работе П.Н.Третьякова 1963 года, где указано: "...процесс ассимиляции восточных балтов был весьма длительным, он завершился лишь в условиях Древней Руси" (Третьяков, 1963а, с. 29). Однако в последующих работах П.Н.Третьяков меняет свою точку зрения о времени заселения славянами Смоленского Поднепровья и полагает, что проникновение славян на эти территории началось значительно раньше и фиксируется на материалах таких памятников как городища Лахтеевское и Демидовка и могильник у дер. Акатово, относя их "к славянской или смешанной балто-славянской культуре" (Третьяков, 1966, с. 270, 278). Он также полагал, что в середине и второй половине I тысячелетия н.э. "целостность территории верхнеднепровоких балтов повсеместно была нарушена. В третьей четверти I тыс.н.э. балтийское население в северных областях Верхнего Поднепровья сохранялось в виде отдельных, в большинстве случаев изолированных друг от друга "островов" (Третьяков, 1966, с. 280). Это же, по несколько в иной форме, было подтверждено им в работе, вышедшей в свет в 1970 году, где говорится: "В области Верхнего Поднепровья известно немало и таких археологических памятников - городищ, поселений и могильников середины и второй половины I тыс.н.э., этническое определение которых не представляется возможным. Они сочетают в себе славянские и балтийские элементы, являются убедительными свидетельствами процессов, приведших в конце концов к ассимиляции днепровских балтов более сильными и передовыми групировками славянскими" (Третьяков, 1970, с. 63-64). В качестве примеров приведены те же городища Лахтеево, Демидовка и могильник Акатово. Положение о невозможности точно определить границы расселения славян и балтов в северной части Верхнего Поднепровья в середине и третьей четверти I тыс.н.э. высказал П.Н.Третьяков и в последней своей работе (Третьяков, 1982, с. 91).

      Таким образом, если суммировать все написанное П.Н. Третьяковым по вопросу об этнической принадлежности населения середины и третьей четверти I тыс.н.э. в верховьях Днепра и на смежных территориях, т.е. на основных пространствах распространения тушемлинской культуры, то складывается сложная картина расселения среди восточнобалтского населения, имевшего свою самобытную культуру, выявленную на ряде памятников (Тушемля, Городок, Прудки, Устье и др., славянских племен с их поселениями (Лахтеево, Демидовка и др.), материальная культура которых лишь незначительно отличается от балтской. С этого времени начинается процесс ассимиляции славянами балтов и соответственно территория расселения последних сокращается до небольших "островов", а местами славяне и балты жили уже чересполосно и даже образуя смешанные поселения, включавшие балтов и славян. Собственно балтская тушемлинская культура в рассматриваемое время была присуща только части населения Смоленского Поднепровья и Подвинья. Нужно отметить, что некоторые положения высказанные П.Н. Третьяковым, можно рассматривать только как гипотезы, поскольку полного обоснования им или развернутой системы доказательств в его работах не приведено.

      В целом точку зрения П.Н.Третьякова о том, что восточнобалтские племена в середине I тыс.н.э. еще заселяли северную часть Верхнего Поднепровья и смежные области Подвинья разделяли и другие исследователи. Так А.Г.Митрофанов, изучавший древности IV-VIIв.в. на территории Белоруссии в пределах бассейна Зап.Двины и бассейна правобережного Днепра, после раскопок селищ "Замковая гора", Городище и Некасецк, относящихся к VI-VIII в.в. н.э. в 1960-х годах высказал предположение: "...если признать, что эта культура является восточнобалтской, то нельзя, вместе с тем, отрицать и очевидный факт, что ее носители находились под большим влиянием славян" (Митрофанов, 1966, с.233). Основанием для такого предположения служили обнаруженные во время раскопок некоторые особенности жилых построек в виде наземных деревянных домов столбовой конструкции, четырехугольных в плане, частично врезанных в материк на склонах, имевших в одном из углов печь-каменку. Кроме того, керамический комплекс, обычный для памятников тушемлинско-банцеровской культуры, обнаруженный в культурном слое некоторых вышеупомянутых памятников, содержал фрагменты сосудов иных форм с более профилированной верхней третью сосудов. В целом, по его мнению: "В период VI-VIII в.в. на территорию Белоруссии проникали славянские племена, постепенно ассимилируя балтоязычное население... Вероятно, на территории центральных и северных районов Белоруссии во второй половине I тысячелетия обитало смешанное население балтов и славян" (Очерки по археологии Белоруссии, ч. 1, 1970, с.254). В последующих работах А.Г.Митрофанов еще более удревняет время начала проникновения южных групп племен на север и северо-восток, перенеся эти передвижения, как и ассимиляцию местных восточнобалтских племен, на период III-IV в.в.н.э. В область этих ассимиляционных процессов он включил: восточную половину территории племен штрихованной керамики в Поднепровье, а также отдельные районы территории племен днепро-двинской культуры в Поднепровье и Подвинье (Митрофанов, 1972, с. 154-155). Достаточного обоснования такой точке зрения приведено не было. В дальнейшем, во второй половине 1970-х г., в большой монографической работе о железном веке средней Белоруссии А.Г.Митрофанов отходит от своих, высказанных ранее взглядов на этническую принадлежность памятников типа Тушемля -Банцеровщина середины и третьей четверти I тыс. н.э. Он пишет: "Если исходить из чисто археологического материала, то с увереностью можно утверждать, что памятники банцеровско-тушемлинской культуры в пределах всего ареала принадлежат балтоязычным племенам" (Митрофанов, 1978, с. 123). Он не поддерживает концепцию П.Н.Третьякова, высказанную в конце 1970-х - начале 1980-х г., а присоединяется к мнению И.П.Русановой и считает, что все население Верхнего Поднепровья, включая его северные и южные области, а также верховья Немана и среднее и верхнее течение Зап. Двины, имело весьма близкую материальную культуру и было этнически родственным, т.е. восточнобалтским (Митрофанов, 1978, с. 122-123).

      В.В.Седов в результате анализа древностей Верхнего Поднепровья второй половины I тысячелетия н.э. в 1970 году приводит к выводу, что - памятники и самых северных областей Поднепровья типа Тушемля принадлежали восточным балтам и что в это время балты занимали не только смоленское течение Днепра, но и все Верхнее Поднепровье до устья р.Припяти и нижнего течения р.Десны. Эту точку зрения он обосновывает не только археологическими материалами, но и данными изучения топонимики (Седов, 1970, с. 44-53). Рассматривая вопрос о зарубинецких племенах в Поднепровье и их влиянии на так называемые позднезарубинецкие племена II-V в.в. н.э. В.В. Седов указывает, что зарубинецкое население, проникая в более северные области Поднепровья, не изменило этнический состав местного населения. Этим самым он подтверждает точку зрения, высказанную ранее в 1970 году, и формулирует общий вывод: "... позднезарубинецкие древности и эволюционирующие из них древности третьей четверти I тысячелетия н.э. типа Тушемля-Банцеровщины-Колочина не обнаруживают преемственности с верхнеднепровскими, достоверно славянскими памятниками VIII-X в.в. Отсюда следует, что позднезарубинецкие древности Верхнего Поднепровья на основе археологии нужно считать дославянскими, а согласно материалам гидронимики - балтскими (Седов, 1979, с.77).

      В последующем В.В. Седов пересмотрел вопрос об этнической принадлежности тушемлинских племен и пришел к выводу: "... ничто не мешает признать носителей тушемлинского-банцеровской культуры одной из диалектно-племенных группировок раннесредневекового славянства (Седов, 1994, с.61). Основным археологическим обоснованием этому, по его мнению, могут быть находки на памятниках тушемлинской культуры височных колец, о чем в его другой работе 1994г. сказано: "... появление браслетообразных височных колец на поселениях и могильниках середины I тыс.н.э. в средней полосе Русской равнины следует расматривать как явное свидетельство расселения славянского этноса" (Седов, 1994, с.303). Затем в большой монографии "Славяне в раннем средневековье", опубликованной в 1995г., В.В.Седов несколько иначе трактует вопрос об этнической принадлежности тушемлинской культуры в связи с находками браслетообразных височных колец: "Эти находки браслетообразных сомкнутых височных колец еще не могут быть основанием для славянской аттрибуции тушемлинско-банцеровской культуры, но, очевидно, определяют присутствие в V-VII в. в среде днепровских балтов славянского этнического компонента". (Седов, 1995, с. 222).

      При рассмотрении основной концепции и системы доказательств ее правомерности, изложенных В.В. Седовым в вышеуказанных работах последних лет, возникает ряд вопросов. Во-первых, не совсем ясно, для какой группы славян в первых веках н.э. были характерны браслето-образные сомкнутые височные кольца. Если считать зарубинецкие и позднезарубинецкие племена, то для них височные кольца не были характерными украшениями, а соответственно из области их расселения таковые распространиться не могли. То же самое можно сказать и о пшеворских племенах. Весьма показательно, что в середине и третьей четверти I тыс.н.э. височные кольца подобного типа не были характерными украшениями и для некоторых славянских племен, существовавших одновременно с тушемлинскими и обитавшими южнее и юго-западнее в Поднепровье, т.е. для корчакских и пеньковских. Если продвижение славянских племен в середине I тыс.н.э. происходило из бассейна Вислы, то конкретно какие их группы ушли оттуда, при этом столь многочисленные, что могли распространиться на огромных пространствах средней полосы Восточной Европы среди днепровских балтов и финно-угорских племен и они при этом сумели сохранить свою самобытность? В связи с этим В.В. Седов замечает, что определить регион, где проживали предки носителей височных колец, расселившихся на пространствах средней полосы Восточной Европы пока не удается (Седов, 1995, с. 229).

      Во-вторых, являлись ли височные кольца вообще и, в том числе, браслетообразные сомкнутые или с заходящими концами, в первой половине I тыс.н.э. украшениями только славян? Этот вопрос требует специального рассмотрения. Однако, современное состояние источников дает некоторое основание для его обсуждения. Обширные территории от юго-восточной части Литвы и до восточного края расселения днепро-двинских племен в верховьях Днепра, т.е. пространства средней полосы Восточной Европы были заселены во второй четверти I тыс.н.э. балтскими племенами (культуры: восточнолитовских курганов, банцеровская, тушемлинская). В западной части этого ареала, на юго-востоке Литвы височные кольца известны еще до эпохи великого переселения народов - с самого начала I тыс.н.э. Таковыми являются плоские височные кольца I-II в.в.н.э., бывшие частью женского убора, который в целом характерен для балтских племен того времени (Lietuvių liaudies menas, 1958, с.343, рис.61-65). Кстати, такое же височное кольцо найдено и в восточной части этого ареала на городище Холмец в верховьях р. Десны в пределах расселения днепро-двинских племен (Третьяков, 1963, с.132, рис.69:1). Во II в.н.э. опять-таки в западной части ареала вошли в моду проволочные в 3-5 оборотов спиральные височные кольца (Lietuvių liaudies menas, 1958, с.343, рис.66, 67, 134, 135). В IV-V в.в.н.э. в пределах всего вышеуказанного пространства были распространены круглопроволочные браслето-образные сомкнутые височные кольца, включая юго-восточную Литву, где бытовали браслето-образные височные кольца разных типов (с заходящими концами, сомкнутые и иногда со спиральным завитком на одном конце) (Lietuvių liaudies menas, 1958, с. 349, рис. 251-254, 256, 257). Исследователи литовских древностей А.З.Таутавичюс, М.М.Михельбертас и другие считают, что "Височные кольца в Литве характерны для II-V в.в.н.э.", где они являются обычными женскими украшениями головы наряду с головными венчиками и булавками. Представлены они тремя типами:

      1.Круглопроволочные спиральные, датируются I-II в.в.;

      2.Пластинчатые, бытовавшие преимущественно во II в. н.э.

      3.Проволочные сомкнутые, иногда с заходящими концами или со спиральным завитком на одном из концов, использовавшиеся, главным образом, в IV-V в.в. (Lietuvos ТSR archeologijos аtlasas IV, 1978, с.144 карты 1 и 2). Не исключено, что в некоторых местах височные кольца третьего типа использовались как украшения и в VI в.н.э., например, находки на городище Аукштадварис (Lietuvių liaudies menas, 1958, с.349). Таким образом, у части балтских племен, совершавших погребение умерших по обряду ингумации, на территории Литвы височные кольца были характерным элементом головного убора в течение более 500 лет с I по VI в.в.н.э. Заимствованы ли височные кольца в I в.н.э. у других племен или они самостоятельно возникли в местной среде как украшения головы - пока не установлено. С течением времени форма колец закономерно изменялась. Все это дает основание предполагать, что височные кольца в западной рассматриваемого нами ареала могли войти в состав головного убора самостоятельно в силу закономерного внутреннего развития системы украшения женского головного убора, но нельзя совершенно исключить появление их в местной среде в результате культурных связей и заимствований. Это совсем не означает расселения на этой территории в первых веках н.э. славянского населения. Вообще, возведение курганов с использованием каменных выкладок при обряде как ингумации, так и кремации умерших и некоторые элементы погребального инвентаря в них распространились в восточной части Литвы из более западных районов, заселенных в то время западнобалтскими племенами ятвягов (Таутавичюс, 1959, с.135). С этим согласен и В.В.Седов, отмечая, что "Курганный обряд в Юго-Восточную Литву был привнесен, по всей вероятности, из ятвяжского региона (Седов, 1994, с.65-66). С нашей точки зрения, это и другие элементы культуры дают основание считать население, оставившее восточнолитовские курганы, балтами.

      Исходя из вышерассмотренных работ В. В. Седова, опубликованных в последние годы, его точка зрения на этническую принадлежность населения тушемлинской культуры состоит в том, что в середине I тыс.н.э. произошло расселение славян в Смоленском Поднепровье и Подвинье и что славяне стали определенным этническим элементом среди местного балтского населения и определили характер всей культуры. При этом он полагает, что с расселением славян началась ассимиляция балтов славянами и процесс этот был длительным "и не всегда прямолинейным и завершился только в период древнерусской государственности" (Седов, 1994, с.304).

      И.П.Русанова, изучая славянские древности Верхнего Поднепровья, на основе анализа керамического материала середины и третьей четверти I тыс.н.э. и некоторых других данных в 1960-х г. пришла к выводу, что к северу от Припяти на Верхнем Днепре и Десне существовала группа родственных племен, имевшая свои особенности в материальной культуре, весьма отличные от культуры славянских корчакских племен и что все племена Верхнего Поднепровья в этот период принадлежали балтскому этническому массиву (Русанова, 1966, с.186-189). Затем в большой сводной работе о славянских древностях VI-VII в.в. И.П.Русанова дает одновременно общую характеристику археологических культур этого времени для всего Верхнего Поднепровья и Подвинья. На основе детального анализа керамики, как основного и самого многочисленного археологического источника, она выделяет семь типов глиняных сосудов, характерных в комплексе только древностям тушемлинской культуры, тогда как отдельные сосуды могут иметь некоторые признаки, сопоставимые с таковыми из других культур. При этом отмечено, что в пределах всего Верхнего Поднепровья и на смежных территориях Подвинья "общность керамического материала по всей территории представляется несомненной" (Русанова И.П., 1978, с.72). Сопоставляется керамика Верхнего Поднепровья по всем параметрам с синхронной керамикой типа Корчак и формулируется вывод, что одновременно существовали "две обособленные группы и два определенных ареала, внутри каждой из которых господствует посуда со своими характерными особенностями" (Русанова, 1978, с.68), т.е. между славянской керамикой корчакского типа и верхнеднепровской керамикой нет ничего общего. Различие в культуре этих двух областей фиксируются и при рассмотрении характера поселений и типа жилищ и пр. (Русанова, 1978, с.75 и сл.). "Различие этих культур подчеркивается еще их разным происхождением и совсем несхожей дальнейшей судьбой" (Там же, с.84). Детальное изучение археологического материала, проделанное И.П.Русановой, показало, что нет достаточных оснований для разграничения на основе керамического материала и других признаков всей территории Верхнего Поднепровья на отдельные самостоятельные и весьма отличные друг от друга культуры (Тушемля, Банцеровщина, Колочин), что все они входят в один круг древностей, т.е. представляют одну культуру. Однако, "внутри этой культуры можно отметить лишь некоторые локальные особенности, связанные с традициями предшествующих балтских культур раннего железного века и прилой зарубинецкой культуры, с разными условиями жизни и социального развития ... На основе этих особенностей можно наметить три района - Подесенье, Смоленщину и Белоруссию. Но эти районы настолько близки между собой, и общие черты материальной культуры выступают в них настолько рельефно, что население их следует считать этнически родственным" (Там же, с. 81). Таким образом, в Верхнем Поднепровье в 3-й четверти I тыс.н.э. по мнению И.П.Русановой, существовала самобытная культура, имевшая свои археологические признаки: состав керамики, тип конструкций жилищ, особые детали погребального обряда и пр., относящиеся к балтским культурам и эта этническая принадлежность верхнеднепровских древностей бесспорна. Распространение славян в верховья Днепра приходится на последнюю четверть I тыс.н.э. и связывается с культурой длинных курганов (Русанова, 1978, с.82-84).

      И.И.Ляпушкин детально проанализировал древности Восточной Европы до образования Древнерусского государства лесостепной и лесной зоны. Он, в частности, считал, что "до VIII-IX в.в. вся область Верхнего Поднепровья и прилегающих к ней районов до верховьев Оки на востоке и до Немана на западе, от границы с лесостепью на юге и до бассейна Западной Двины на севере, была занята балтийскими племенами" (Ляпушкин, 1968, с. 89).

      В. Б. Перхавко, изучавший древности типа Тушемля - Банцеровщина (Перхавко, 1978, 1979, 1992), считает, что территория Верхнего Поднепровья и Подвинья до VIII в.н.э. была заселена восточными или днепровскими балтами и предполагает, что только в начале или в пределах первой половины VIII в.н.э. произошло перемещение небольших западнославянских групп населения из Великопольши и Малопольши через Мазовию в Верхнее Понеманье, Подвинье и Смоленское Поднепровье. Такой вывод обосновывается распространением в пределах расселения тушемлинско-банцеровских племен железных ножей с волютообразными завершениями рукоятий, железных втульчатых двухшипных наконечников стрел, железных шпор с зацепами во внутрь, славянской керамики, и пр. Появление этих элементов в материальной культуре, по его мнению, не могло произойти "только в результате военных походов и торгового обмена", а связано с переселением носителей новой культуры, т.е. с первой волной расселения славян на землях восточных балтов (Перхавко, 1992, с. 86-88).

      В северной части Белоруссии, преимущественно в бассейне Зап. Двины, древности I тыс.н.э. и соответственно вопросы этногенеза местных племен изучает В.И.Шадыро (Шадыро, 1992, 1993, 1996, 1996-а, 1997, 1999). Он считает, что в пределах Белорусского Подвинья и Верхнего Поднепровья, в границах распространения днепро-двинских племен, до середины I тыс.н.э. обитали восточные балты, численность которых составляла приблизительно 15-20 тысяч человек (Шадыро, 1996, с.76; 1996А, с.81). Если в Полоцком Подвинье до IV в.н.э. особых этнокультурных изменений не прослеживается, то в Витебском Подвинье и Оршанском Поднепровье засвидетельствовано распространение постзарубинецких элементов культуры: лощение керамики, украшение ее расчесами. Проникновение этих элементов происходило через Посожье и Смоленское Поднепровье и далее "в Днепро-Двинско - Ловатский коридор", что повело к формированию памятников типа Заозерье, что было как бы в III-IV в.в.н.э. 1-ым этапом формирования культуры типа Банцеровщина-Тушемля. Выделение вариантов этой культуры связано с разницей в субстратных древностях и "с разным уровнем воздействия постзарубинецкого компонента" (Шадыро, 1996, с. 76-77). По его мнению, с V-VI в.н.э. территорию Белоруссии с юга и запада начинают заселять носители с славянскими этноопределяющими признаками "в керамическом производстве, домостроительстве, в материальной и духовной культуре". Синтез балтской подосновы с позднезарубинецкими и с новыми славянскими элементами создали новую культуру тушемлинского типа. Развитие этнокультурных процессов в V-VIII в.в. привело к замене культуры, но не этноса. Славянизации населения на этом этапе, по его мнению, не произошло. До IX в.н.э., днепро-двинская общность оставалась в своей основе балтской (Шадыро, 1996а, с.81-82). Эти же положения с некоторой детализацией изложены им и в последующих работах (Шадыро, 1997, 1999). Некоторые положения, высказанные В.И.Шадыро, требуют уточнения. Так, например, распространение в Смоленском Поднепровье лощения керамики произошло не в постзарубинецкое время, а на рубеже эр и зафиксировано на городищах, содержащих типа среднего слоя городища Тушемля. О наличии некоторых изменений в домостроительство указано для поселений банцеровской культуры, но для поселений тушемлинской культуры этого пока не отмечено.

      А.М. Медведев, рассматривая историю Белоруссии в железном веке, отмечает, что формирование тушемлинской культуры происходило на основе днепродвинской культуры предшествующего времени и после ее сложения на протяжении третьей четверти I тысячелетия н.э. ее балтская принадлежность не вызывает сомнений (Медведев, 1994, с. 33-37). Расселение славян в Северной Белоруссии, по его мнению, произошло не ранее IX в. н.э. Эти же положения он отстаивает и в последующей работе (Медведев А.М., 1996, с.57-59).

      Фурасьев А.Г. в результате анализа имеющихся материалов культуры Тушемля-Банцеровщина и псковских длинных курганов приходит к выводу: "Скорее всего, культуры псковских длинных курганов и Тушемли-Банцеровщины представляют собой единый круг древностей, возникших в результате единых культурных процессов, происходивших в среде балтских племен в середине I тыс. н.э." (Фурасьев, 1992, с. 106-107).

      Г.В.Штыхов, изучавший в течение многих лет древности полоцких кривичей, считает, что славяне имеют отношение к банцеровско-тушемлинской культуре. В подтверждение этого он приводит 8 факторов, часть из них имеет спорное обоснование, а часть не имеет отношения к проблеме этнической интерпретации древностей V-VII в.в.н.э. (фактор 7). Его общие выводы: в V-VII в.в. на территории Белоруссии имел место балто-славянский симбиоз, археологическая культура была полиэтничной и происходили ассимиляционные процессы (Штыхов, 1992, с.106-107). Г.В.Штыхов смещает процесс ассимиляции балтов славянами на период середины и третьей четверти I тыс.н.э., но достаточного обоснования этому археологическими материалами не приводит. Опубликованные им материалы из полоцких длинных курганов последней четверти I тыс.н.э. противоречат этому и свидетельствуют о балтских элементах в их материальной культуре, см. Вышадки, Борки, Баскатого и даже Глинище (Штыхов, 1992А, с. 21-40). Исчезновение балтских элементов на этой территории происходит только в самом конце I тыс.н.э., т.е. процесс ассимиляции балтов связан с периодом древнерусского государства.

      В целях решения вопроса о разграничения древностей IV-VII в.в. Верхнего Поднепровья на отдельные самостоятельные культуры Н.В.Лопатин провел систематизацию и анализ керамического материала. Изучение некоторых особенностей технологии производства керамики на вышеуказанных памятникак (Колочин, Тушемля, Демидовка) привел его к выводу о сходстве по ряду признаков Колочина и Демидовки, но между ними есть и отличие: на Колочине не использовалось лощение сосудов. Ряд признаков сближает Демидовку и Тушемлю, но в целом "... керамической комплекс Демидовки занимает промежуточное положение между комплексами Колочина и Тушемли, но его связи с колочинским гораздо более существенны". (Лопатин, 1987, с.89-90). Среди керамических сосудов Н.В.Лопатин выделил 5 самостоятельных видов и один переходный вид (3-4)6 из которых 4 вида характерны для Колочина, все 6 видов - для Демидовки и 3 вида - для Тушемли. Указывается по этим признакам на значительное сходство керамики Демидовки и Тушемли, но, с нашей точки зрения, необходимо указать и на отличие. На Колочине отсуствуют 4 и 5 виды, что сближает Демидовку и Тушемлю. Отсуствие на Тушемле 1, 2 и 3-го видов даёт основание Н.В.Лопатину предполагать наличие "двух разных традиций" и считать их носителей разноэтничными, присоединяясь к мнению П.Н.Третьякова о разделении этих памятников на славянские - Демидовка, и балтские - Тушемля (Лопатин, 1989, с.13-14). Есть основание считать оба памятника балтскими, а некоторое различие в составе керамического комплекса все-таки объясняется разновременностью их гибели в пожарах, хотя с этим Н.В.Лопатин не согласен. Однако, если даже поставить под сомнение дату по радиокарбонному анализу (960+/-150), то вещевой материал, без сомнения, выходит за рамки VII в. Серп, найденный на Тушемле, имеет сильно изогнутый клинок, что отличает его от серпов типа IД, бытовавших в IV-VII в.в., и вообще на изученных памятниках тушемлинской культуры в пределах Смоленского Поднепровья и Подвинья пока серпы этого типа не засвидетельствованы, а широко встречаются серпы типа П (по Миносян Р.С. 1978, с.76-80). Находка жернова на Тушемле также подтверждает самый поздний период существования тушемлинской культуры, так как на Демидовке, Близняках и других поселениях использовались только простые зернотерки.

      Э.А.Сымонович исследовал городище Колочин I на Днепре в южной части Белоруссии, где получил значительные материалы к характеристике племен в VI-VII в.в. н.э. В публикации результатов раскопок городища Колочин I этническая принадлежность этого памятника не определяется, хотя указывается на отсутствие преемственности между древностями VI-VII в.в. и славянскими - роменско-боршевскими и высказывается сомнение, что этот памятник относится к древностям антов (Сымонович, 1963, с.135 и cл.). В последующих работах он выдвигает положение, что памятники типа Колочин-Банцеровщина-Акатово "... не могут быть включены в пределы балтской общности", а исходя из аналогий отдельных сосудов с керамикой типа Корчак и материалами из других культур юга Европейской части СССР их также следует считать славянскими (Сымонович, 1966, с.42 и cл.; 1972, с.95). Использованный Э.А. Сымоновичем иллюстративный метод сопоставления одиночных форм сосудов, а не всего керамического комплекса, не дал его выводам необходимого обоснования. Полный анализ керамических комплексов типа Тушемля-Банцеровщина-Колочин и типа Кочак и их сопоставление были проделаны И.П.Русановой и ею показана несостоятельность выводов Э.А.Сымоновича (Русанова, 1976, с.62-63).

      Л.Д.Поболь изучал древности I тыс.н.э. в Верхнем Поднепровье на территории Белоруссии. Он считает зарубинецкие племена славянами, а расселение их на всей территории Верхнего Поднепровья, включая район юго-западной Смоленщины вплоть до г.Смоленска, относит к I-II в.н.э. (Поболь, 1973, с.5, 8, 18, рис.1). Во II-V в. эти пространства рассматриваются как область расселения только славянских позднезарубинецких племен, при этом их территория еще более расширяется к северу (Поболь, 1969, с.105; 1970, с.168-170). Эти выводы противоречат фактическому материалу, так как ссылка на отдельные находки фрагментов профилированной керамики на городищах в верховьях Днепра не может быть убедительным аргументом славяноязычности днепро-двинских племен в I-II в.в.н.э. поскольку на этих пространствах преемственно сохраняются места поселений - городища с прежней конструкцией наземных жилищ и овальных очагов, с старым комплексом вещей, включающих грузики "дьякова" типа и пр., и одновременно, видимо, сохраняется старая традиция в погребальном обряде, поскольку не появились могильники, характерные для зарубинецких племен. Культура тушемлинских племен формируется на основе местных днепро-двинских племен в III-IV в.в. н.э.

      В связи с изучением киевской культуры в Среднем Поднепровье и введением в научный оборот полученных материалов III-V в.в.н.э. высказано предположение о ее славянской принадлежности, а соответственно формирование культуры типа Колочин определяется как результат дальнейшего развития киевской культуры (Терпиловский, Абашина, 1992, с.90-97). Р.В.Терпиловский расширяет область распространения киевской культуры на верховья Днепра и Подвинье, обосновывая это находкaми на поселениях в этих фрагментах сосудов с расчесами гребнем. Он утверждает: "Памятники Верхнего Поднепровья и Подвинья представляли собой северную периферию киевской культуры, контактную зону с культурами восточных балтов." (Терпиловский, 1991, с.36-38). Фактически он считает тушемлинскую культуру начиная с IV в. славянской, а данное им определение Верхнего Поднепровья и Подвинья контактной зоной с восточными балтами не имеет смысла, так как за пределами этой зоны на юге, западе и севере в I тыс.н.э. восточных или днепровских балтов не было.

      Предположение о славянской принадлежности племен киевской культуры и о переселении их в верховье Днепра, в Подвинье и даже на р.Ловать разделяется и другими археологами (Лопатин, Фурасьев, 1995, с.137-138). Существует также мнение, что расселение славянских племен в верховьях Днепра происходило позже, т.е. племенами колочинской культуры в V-VII в. - наследниками киевской культуры (Колосовский, 1997, с.37-39).

      Автор настоящей статьи в течение ряда лет проводил изучение памятников тушемлинской культуры в Смоленском Поднепровье и Подвинье. Полученные материалы дали некоторое основание к решению вопроса об их этнической принадлежности. Это определялось уже, в первую очередь, формированием тушемлинской культуры в III-IV в.в., что происходило на основе древностей днепро-двинской культуры в последний период ее существования в процессе перемещения населения с укрепленных поселений -городищ на неукрепленные поселения - селища. Этот переход связан как с изменением природных условий, так и с общим уровнем экономического развития и изменениями общественно-социальных отношений. Доказательством этому были материалы из раскопанных поселений: Микулино, Заозерье, Купринo, Яново и др., на которых древнейший комплекс керамики III-IV в.в. был одинаков с таковым из днепро-двинских

      городищ I-III в.в. Это еще подтверждается находками одинаковых типов серпов, ножей и других металлических изделий, а также находками глиняных грузиков "дьякова типа" (Шмидт, 1999, с.37-46). В процессе формирования тушемлинской культуры в ее состав были включены некоторые элементы от племен, расселявшихся южнее в Поднепровье, не исключено проникновение небольших групп населения с окраинных территорий племен штрихованной керамики, принесших прием прочерчивания поверхности сосудов, гребнем. Однако, это не привело к изменению этноса. В период существования тушемлинских племен в V-VII в.в. сохранились основные элементы местной культуры, балтская принадлежность которых очевидна (Шмидт, 1996, с.33-37), хотя и происходило включение новых элементов, что связано было с переселением народов и перемещением балтских племен внутри своего ареала. В частности, перемещение ятвяжских племен в пределы Восточной Литвы, а затем отсюда в V в. далее по северной территории восточных балтов через Подвинье в Смоленское Поднепровье, т.е. в пределы тушемлинской культуры. С этим перемещением племен, видимо, связано распространение височных колец, браслетов с расширенными концами, шпор и пр.

      Таким образом в вопросе об этнической принадлежности тушемлинской культуры существуют три разных точки зрения: 1. Эта культура с момента ее формирования в III-IV в.в. была славянской (Э.А.Сымонович, Л.Д.Поболь, Р.В.Терпиловский). 2. Культура включает балтские и славянские элементы, в которой происходит процесс ассимиляции балтов славянами (В.В.Седов, Г.В.Штыхов, В.И.Шадыро). 3. Культура в период всего своего существования была балтской (А.Г.Митрофанов, И.П.Русанова, И.И.Ляпушкин, А.М.Медведев, Е.А.Шмидт) и есть достаточно основания считать, что смена этноса в Верхнем Поднепровье и Подвинье произошла после рубежа VII и VIII в.в. в результате расселения славян на этой территории и постепенной ассимиляции ими восточных (днепровских) балтов.

ЛИТЕРАТУРА

Колосовский Ю.В., 1977 — Новые данные о раннеславянском поселении у д. Вежки в Оршанском Поднепровье // Гiсторыя Беларусi. Жалезны век i сярэднявечча. Мiнск, 1977. С. 37-39.
Лопатин Н.В., 1987 - К соотношению керамики верхних слоев Тушемли, Демидовки и Колочина (опыт привлечения некоторых данных о технологии) // Социально-экономическое развитие древних обществ и археология. М., 1987. С. 85-91.
Лопатин Н.В., 1989 - Тушемля, Демидовка, Колочин: о соотношении керамики верхних слоев // Краткие сообщения Института археологии АН СССР, в. 195, М., 1989. С. 9-15.
Лопатин Н.В., 1995 - Фурасьев А.Г. О роли памятников III-IV в.в. н.э. в формировании культур псковских длинных курганов и Тушемли - Банцеровщины // Петербургской археологический вестник, 9. Санкт-Петербург, 1995. С. 136-142.
Ляпушкин И.И., 1968 - Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства. Л., 1968.
Мядзьведзеу А., 1994 - Насельнiцтва Беларусi у жалезным веку (VIII ст. до н.э. - VIII ст. н.э.) // Беларускi Гiстарычны Агляд, т. 1. Мiнск, 1994. С. 15-37.
Медведев А.М., 1968 - О времени прихода славян на территорию Беларуси (характеристика источников) // Тэзiсы дакладау i паведамленняу беларускай дэлегацыi на VI Мiжнародным конгрэсе славянскай археалогii. Мiнск, 1996. С. 57-59.
Миносян Р.С., 1978 - Классификация серпов Восточной Европы железного века и средневековья // Археологический сборник ГЭ, 19. Л., 1978. С. 74-85.
Митрофонов А.Г., 1966 - Новые данные о памятниках VI-VIII в.в. средней и северной Белоруссии // Древности Белоруссии. Минск, 1966. С. 218-235.
Митрофонов А.Г., 1972 - О происхождении культуры типа верхнего слоя Банцеровщины (V-VIII в.в.) // Беларускiя старажытносцi. Мiнск, 1972. С. 150-163.
Митрофонов А.Г., 1978 - Железный век средней Белоруссии (VII-VI в.в. до н.э. -VIII в. н.э.). Минск, 1978.
Очерки по археологии Белоруссии, ч. 1. Минск. 1970.
Перхавко В.Б., 1978 - Появление и распространение шпор на территории Восточной Европы // Советская археология, 1978., 3. С. 113-126.
Перхавко В.Б., 1979 - Классификация орудий труда и предметов вооружения из средневековых памятников междуречья Днепра и Немана // Советская археология, 1979, С. 40-55.
Перхавко В.Б,. 1992 - Один из компонентов материальной культуры раннесредневекового населения Беларуси // Насельнiцтва Беларусi i сумежных тэрыторый у эпоху жалеза. Менск, 1992. С. 86-88.
Поболь Л.Д., 1969 - Итоги изучения древностей железного века Белорусского Поднепровья // Древности Белоруссии. Минск, 1969. С. 89-117.
Поболь Л.Д., 1970 - Памятники Южной Белоруссии // Очерки по археологии Белоруссии, ч. I. Минск, 1970. С. 138-150.
Поболь Л.Д., 1973 - Славянские древности Белоруссии. Минск, 1973.
Русанова И.П., 1966 - Славянские памятники второй половины I тыс. н.э. на северо-западе Украины и юге Белоруссии // Древности Белоруссии, Минск, 1966. С. 193-192.
Русанова И.П., 1976 - Славянские древности VI-VII в.в. М., 1976.
Седов В.В., 1970 - Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970.
Седов В.В., 1979 - Происхождение и ранняя история славян. М., 1979.
Седов В.В., 1994 - Из этнической истории населения средней полосы Восточной Европы во второй половине I тысячелетия н.э. // Российская археология, 1994, 2. С. 56-69.
Седов В.В., 1994А - Славяне в древности. М., 1994А.
Седов В.В., 1995 - Славяне в раннем средневековье. М., 1995.
Седов В.В., 1998 - Белорусское Подвинье и Смоленское Поднепровье в период переселения народов // Российская археология, 1998, 2. С. 54-67.
Сыманович Э.А., 1963 - Городище Колочин I на Гомельщине // Славяне накануне образования Киевской Руси. М., 1963. С. 97-137.
Сыманович Э.А., 1966 - О связях лесных и лесостепных раннесредневековых культур Поднепровья // Советская археология, 1966, 3. С. 38-51.
Сыманович Э.А., 1972 - Опыт сопоставления керамики Белоруссии и балтийских племен I тыс. н.э. // Беларускiя старажытнасцi. Минск, 1972. С. 94-96.
Таутавичюс А.З., 1959 - Восточнолитовские курганы // Вопросы этнической истории народов Прибалтики. М., 1959. С. 128-153.
Таутавичюс А.З., 1980 - Балтские племена на территории Литвы в I тыс. н.э. // Из древнейшей истории балтских народов (По данным археологии и антропологии). Рига, 1980. С. 80-88.
Терпиловский Р.В., 1991 - Киевская культура и близкие ей памятники римского времени // Гомельщина: археология, история, памятники. Гомель, 1991. С. 36-38.
Терпиловский Р.В., Абашина Н.С., 1992 -Памятники киевской культуры (свод археологических источников). Киев, 1992.
Третьяков П.Н., 1958 - Городища-святилища левобережной Смоленщины // Советская археология, 1958, 4. С. 170-186.
Третьяков П.Н., 1963 - Древние городища Смоленщины // Третьяков П.Н., Шмидт Е.А. Древние городища Смоленщины. М.,-Л., 1963. С. 3-140.
Третьяков П.Н., 1963А - Финно-угры, балты и славяне в области верхнего течения Днепра и Волги юю История, фольклор, искусство славянских народов. - Доклады советской делегации. V Международный съезд славистов. М., 1963A. С. 3-33.
Третьяков П.Н,.1966 - Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л., 1966.
Третьяков П.Н., 1970 - У истоков древнерусской народности. Л., 1970.
Третьяков П.Н., 1982 - По следам древних славянских племен. Л., 1982.
Фурасьев А.Г., 1992 - Современное состояние проблемы соотношения древностей типа Тушемля-Банцеровщина и псковских длинных курганов // Насельнiцтва Беларусi i сумежных тэрыторый у эпоху жалеза. Менск, 1992. С. 104-108.
Шадыро В.И., 1992 - К истории населения северной Беларуси в I тыс. н.э. // Насельнiцтва Беларусi i сумежных тэрыторый у эпоху жалеза. Менск, 1992. С. 107-109.
Шадыро В.И., 1966 - Этнокультурные и социальные процессы на севере Белоруссии в раннем средневековье // Тэзiсы дакладау i паведамленяу беларускай дэлегацi на VI Мiжнародным кангрэсе славянскай археалогii. Мiнск, 1996. С. 76-78.
Шадыра В.I., 1996А - Днепро-Дзвiнская супольнасць у I тыс. н.э. (соцыяльны аспект i этнакультурныя працэсы) // Беларусь у сicтэме трансеурапейскiх сувязяу у I тысячагоддзi н.э. Miнск, 1996А. С. 80-82.
Шадыра В.I., 1997 - Вялiкае перасяленне народу I пачатак фармiравания беларускага народа // Гiсторыя Беларусi. Жалезны век i сярэднявечча. Мiнск, 1997. С. 69-71.
Шадыра В.I., 1999 - Банцарауская культура // Археалогiя Беларусi, т. 2. Жалезны век i ранняе сярэднявечча. Мiнск, 1999. С. 359-375.
Шмидт Е.А., 1996 - Об этнической принадлежности племен тушемлинской культуры IV-VII в.в. в верховьях Днепра // Гiстарычна-археалагiчны зборнiк, № 10. Мiнск, 1996. С. 33-37.
Шмидт Е.А., 1999 - Племена верховьев Днепра во второй четверти I тыс. н.э. // История Беларускага Падняпроуя. Магiлеу, 1999. С. 37-46.
Штыхов Г.В., 1992 - Об этнической интерпретации банцеровской культуры // Насельнiцтва Беларусi i сумежных тэрыторый у эпоху жалеза. Менск, 1992. С. 116-117.
Штыхау Г.В., 1992А - Крывiчы. Мiнск, 1992А.

Источник:

Е.А.Шмидт О ТУШЕМЛИНСКОЙ КУЛЬТУРЕ IV-VII ВЕКОВ В ВЕРХНЕМ ПОДНЕПРОВЬЕ И ПОДВИНЬЕ (к вопросу этнической атрибуции)// Iš baltų kultūros istorijos (Вильнюс: Diemedis, 2000), 113-121.
"Iš baltų kultūros istorijos"
Отв. редактор Витаутас Казакевичюс.
Вильнюс: Diemedis, 2000.
220 с. Обл. 600 экз.
[ Вернуться в раздел до XII века | Вернуться в Оглавление ] Версия для печати Отправить эту статью другу


Список статей

XVIII век
Rakutis V. LDK KARIUOMENĖ KETVERIŲ METŲ SEIMO LAIKOTARPIU (1788-1792)

XVII век
Borščiakas Elijas. UKRAINA, LIETUVA IR PRANCŪZŲ DIPLOMATIJA 1648-1657 METAIS
LIST OD KSIĘCIA IMCI PANA KRZYSZTOFA RADZIWIŁŁA, WOJEWODY WILEŃSKIEGO, HETMANA W.KS.LITEWSKIEGO, DO SEHINA BORYSEWICZA, BOJARZYNA DUMNEGO I NA TEN CZAS HETMANA NAJWYŻSZEGO NAD
Илько Борщак. УКРАИНА, ЛИТВА И ФРАНЦУЗСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В 1648-1657 ГГ.
Мейлус Э. ВИЛЬНЮС ВО ВРЕМЯ „ПОТОПА" (1655-1661 ГГ.)

XVI век
Мыльников А.С. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ
Любавскiй М.К. ЛИТОВСКО-РУССКIЙ СЕЙМЪ
Zinkevičius Z. KAIP KALBĖJO SENIEJI VILNIEČIAI
Jurginis J. AUŠROS VARTAI
"STATUTIS CERTIS IN SCRIPTA REDACTIS" (1522)
Zinkevičius Z. DAR KARTĄ DĖL LIETUVIŲ XVI-XVII A. RAŠTŲ KALBOS KILMĖS
Карамзин Н.М. ПРЕДАНИЯ ВЕКОВ
Jakubowski J. STUDYA NAD STOSUNKAMI NARODOWOŚCIOWEMI NA LITWIE PRZED UNIĄ LUBELSKĄ.
Платонов С.Ф. ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ
Zinkevičius Z. DĖL LIETUVIŲ RAŠOMOSIOS KALBOS KILMĖS
ALBERTAS GOŠTAUTAS, VILNIAUS VAIVADA, BONAI SFORCAI, LENKIJOS KARALIENEI, PRIEŠ KUNIGAIKŠTĮ KONSTANTINĄ OSTROGIŠKĮ IR PRIEŠ RADVILAS
Jakubovskis J. TAUTYBIŲ SANTYKIAI LIETUVOJE PRIEŠ LIUBLINO UNIJĄ.

XV век
Długosz J. DZIEJE POLSKIE. ROK 1410
Jonynas I. ONA VYTAUTIENĖ
Ekdahl S. DIE FLUCHT DER LITAUER IN DER SCHLACHT BEI TANNENBERG
ГОРОДЕЛЬСКИЙ ПРИВИЛЕЙ 1413 Г.
CRONICA CONFLICTUS WLADISLAI, REGIS POLONIAE, CUM CRUCIFERIS
Długosz J. DZIEJE POLSKIE. ROK 1403. ROK 1408.
Ючас М. ГРЮНВАЛЬДСКАЯ БИТВА
ПРИВИЛЕГИЯ 6.V.1434

XIV век
Шабульдо Ф. ВИТОВТ И ТИМУР: ПРОТИВНИКИ ИЛИ СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПАРТНЕРЫ?
ПРИВИЛЕГИЯ 20.II.1387
"OMNES NATIONE LYTHUANOS" (1387)

XIII век
Кирпичников А.Н. ДРЕВНЕРУССКИЙ «КЛИН» – БОЕВОЙ ОТРЯД ИЛИ НАСЕЛЕННАЯ МЕСТНОСТЬ?
Vaitkevičius G. ANKSTYVASIS VILNIUS: ĮRODOMUMO VINGIAI
Gudavičius E. FOLLOWING THE TRACKS OF A MYTH

XII век
Кирпичников А.Н. РАЗВИТИЕ КОНСКОГО УБОРА В ЦЕЛОМ
Baranauskas T. THE FORMATION OF THE LITHUANIAN STATE

до XII века
Седов В.В. ГОЛЯДЬ
Янссон И. РУСЬ И ВАРЯГИ
Шмидт Е.А. О ТУШЕМЛИНСКОЙ КУЛЬТУРЕ IV-VII ВЕКОВ В ВЕРХНЕМ ПОДНЕПРОВЬЕ И ПОДВИНЬЕ
Кирпичников А.Н. СКАЗАНИЕ О ПРИЗВАНИИ ВАРЯГОВ. ЛЕГЕНДЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Шадыро В.И. БЕЛОРУССКО-ЛИТОВСКО-ЛАТЫШСКОЕ ПОРУБЕЖЬЕ В ЭПОХУ ЖЕЛЕЗА И РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Girininkas A. LIETUVOS ARCHEOLOGIJA. T. 1. Akmens amžius
Орел В.Э. НЕСЛАВЯНСКАЯ ГИДРОНИМИЯ БАССЕЙНОВ ВИСЛЫ И ОДЕРА
Гимбутас М. ГОТЫ В СЕВЕРНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ И ЧЕРНЯХОВСКИЙ КОМПЛЕКС
Штыхов Г.В. ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛОЦКИХ КРИВИЧЕЙ
Рыбаков Б.А. О ПРЕОДОЛЕНИИ САМООБМАНА
Топоров В. Н. К ВОПРОСУ О ДРЕВНЕЙШИХ БАЛТО-ФИННОУГОРСКИХ КОНТАКТАХ ПО МАТЕРИАЛАМ ГИДРОНИМИИ
Vladas Žulkus. DIE KUREN IM OSTSEERAUM
Vanagas A. LIETUVIŲ VANDENVARDŽIAI

Список публикаций

Лурье Я.С. ИСТОРИЯ РОССИИ В ЛЕТОПИСАНИИ И ВОСПРИЯТИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ // Россия Древняя и Россия Новая : (избранное), СПб., 1997
ВВЕДЕНИЕ
Глава I ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
Глава II ОБЩАЯ СХЕМА ЛЕТОПИСАНИЯ XI-XVI вв.
Глава III ЛЕТОПИСНЫЕ ИЗВЕСТИЯ В НАРРАТИВНЫХ ИСТОЧНИКАХ XVII-XVIII вв.
Глава IV ДРЕВНЕЙШАЯ ИСТОРИЯ РУСИ В ЛЕТОПИСЯХ И В ИСТОРИОГРАФИИ XX в.
Глава V ОРДЫНСКОЕ ИГО И АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ: ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ XXв.
Глава VI БОРЬБА С ОРДОЙ И ЦЕРКОВНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ КОНЦА XIV в.: ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЙ АСПЕКТ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чернов А. В. ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА В XV -XVII ВВ. (...до военных реформ при Петре I) М., 1954.
Глава IV РУССКОЕ ВОЙСКО В ПЕРИОД ИНОСТРАННОЙ ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ И КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ НАЧАЛА XVII В. (отрывок)
Глава V ЗАРОЖДЕНИЕ РЕГУЛЯРНОЙ АРМИИ В РОССИИ (ОБРАЗОВАНИЕ СОЛДАТСКИХ, ДРАГУНСКИХ И РЕЙТАРСКИХ ПОЛКОВ, 30-70-е годы XVIIв.)
Глава VI СОСТАВ И ОРГАНИЗАЦИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ В СЕРЕДИНЕ XVII в.

Середонинъ С.М. СОЧИНЕНIЕ ДЖИЛЬСА ФЛЕТЧЕРА "OF THE RUSSE COMMON WEALTH" КАКЪ ИСТОРИЧЕСКІЙ ИСТОЧНИКЪ. С-ПЕТЕРБУРГЪ.1891.
Глава IV.

Kubala L. WOJNA MOSKIEWSKA. R. 1654-1655. SZKICE HISTORYCZNE, SER.III, WARSZAWA, 1910
VII. WYPRAWA CARA NA LITWĘ. - BITWA POD SZKŁOWEM I POD SZEPIELEWICZAMI. - ZDOBYCIE SMOLEŃSKA.

АКТЫ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА. - М.,1890-1901.- Т.1-3.
№ 57-й. Апрѣля 30.— Отписка кн. И. А. Хованскаго съ приложеніемъ распросныхъ рѣчей
№ 58-й. Апрѣля 30 и мая 2.— 1) Отписка кн. И. А. Хованскаго о неудачномъ приступѣ къ Ляховичамъ
№ 59-й. Апрѣля 30/Іюня 15. — 1) Грамота въ Смоленскъ къ кн. Б. А. Рѣпнину
№ 692-й, Государевъ указъ всякихъ чиновъ служилымъ людямъ о прибытіи на службу въ срокъ
№ 694-й. Отписка Шкловекаго воеводы В. Яковлева о невозможности устроить въ городѣ мельницы
№ 696-й. Отписка кн. Алексѣя Трубецкаго объ отходѣ отъ Стараго Быхова въ Могилевь.
№ 703-й. Царскій указъ сотеннымъ головамъ о неотпускѣ по домамъ больныхъ знаменьщиковъ.
№ 705-й, Отписка Кашинскаго воеводы Б. Непейцына царевичу Алексѣю Алексѣевичу
№ 716-й. Отписка князя Я. К. Черкасскаго о времени сбора ратныхъ людей въ Борисовѣ
№ 717-й. Отписка боярина и воеводы, кн.Алексѣя Трубецкаго, о нѣсколькихь побѣдахъ надъ литовскими людьми
№ 718-й, Отписка Толочннскаго приказнаго человѣка Ариста Новикова о невозможности собрать хлѣбъ
№ 732-й. Отписка воеводы Алексѣя Трубецкаго объ отказѣ ратныхъ людей зимовать подъ Старымъ Быховымъ.
№ 736-й. Отписка воеводы Алексѣя Трубецкого объ отступленіи оть Стараго Быхова

ПАМЯТНИКИ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ
ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

АКТЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ИСТОРИИ ЮЖНОЙ И ЗАПАДНОЙ РОССИИ. Т. 1-15. СПб., 1861- 1892.
1648, августа 16. Отписка Хотмыжского воеводы князя Семена Болховского съ извѣстіемъ о посылкѣ отвѣта къ Хмельницкому
1648, мая 20. Указъ о посылкѣ грамотъ пограничнымъ воеводамъ о походѣ за рубежъ
1649, мая 3. Письмо гетмана Богдана Хмельницкого съ прошеніемъ содѣйствія противъ Польши.
1649, фeвраля 13. Письмо Казимира короля Польскаго къ царю Алексѣю Михаиловичю съ извѣстіемъ о вступленіи своемь на королевство Польское и о желаніи возобновить мирный договоръ.
1654, авг. - дек. Бумаги о пограничных с Малороссiею дѣлахъ
1654, aвг.- сент., Могилевскiя и другихъ бѣлорусскихъ городовъ бумаги
1654, августа 7-сентября 9. Бумаги посольства къ гетману Богдану Хмельницкому
1654, окт.-дек., Могилевскія бумаги
1654, iюль-августъ, Могилевскiя бумаги
1654, iюнь-сент. Бумаги наказнаго гетмана Ивана Золотаренка
1655, iюль - август. Бумаги наказнаго гетмана Ивана Золотаренка
1655, іюль, Могилевскія бумаги

LISTY Z TEATRU WOJNY R. 1654.
16 [Augusti] list[u] księcia jmci do Króla JMci pisanego kopią
Ceduła z listu.Za Jaswonką pod Ciecierzynem potrzeba była d. 24 Augusli, gdzie obóz nasz zniesiono.
List P. Hetmana wiełk. koron, do JMX Podkanclerzego kor. Dnia 6 Aug.
List P. Mirżeńskiego, do JP. Stefana Korycińskiego Kanclerza w. kor.— Z Wilna d. 30 Augusti r. 1654.
List Xięcia Radziwiłła Hetmana w. lit. do Xiędza Jerzego Tyszkiewicza. Bisk. wileńsk. Dan d. 8 Augusti 1654.
List z obozu pod Szkłowem d. 12 Augusti r. 1654.
List z Wilna d. 20 Augusti, do Warszawy.
List z Wilna d. 8 Aug.
Relacya potrzseby, która zaszła między wojskiem W.X.Litewskiego a Moskwą pod Ciecierzynem, d.24 Augusti 1654
Z obozu d. 14 Augusti 1654.
Z obozu litewskiego d. 13 Augusti r. 1654.
Z obozu litewskiego d. 14 Augusti 1654.
Z obozu pod Orszą dnia 2 Augusti, pisany do Wilna.
Z Wilna d. 16 Augusti r. 1654.

АКТЫ ИСТОРИЧЕСКИЕ, СОБРАННЫЕ И ИЗДАННЫЕ АРХЕОГРАФИЧЕСКОЮ КОМИССИЕЮ. СПБ., 1841–1892.- Т.1-5.
1658 въ Мартѣ. Отписка Царю Виленскаго воеводы князя Шаховскаго, о готовности Виленскихь жителей обратиться изъ Уніи въ Православную вѣру.

СОБРАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ГРАМОТ И ДОГОВОРОВ ХРАНЯЩИХСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ, М., 1813-1894, ч.1-5.
1667, Декабря 1, окружная Грамота (въ спискѣ) Государя Царя АЛЕКСѢЯ МИХАЙЛОВИЧА Енисейскому Воеводѣ Кириллѣ Яковлеву

Турска Г. О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПОЛЬСКОЯЗЫЧНЫХ АРЕАЛОВ В ВИЛЬНЮССКОМ КРАЕ. Vilnius: 1995
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
I. ОБЩАЯ ЧАСТЬ.

PAMIĘTNIKI JANA CHRYZOSTOMA PASKA
Rok 1660

Кушнер П. И. ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОШЛОЕ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ПРИБАЛТИКИ, повт.изд., Вильнюс, 1991
III. ДРЕВНЕЙШИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О НАРОДАХ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ПРИБАЛТИКИ
Norman Davies. EUROPE: A HISTORY
CHRISTENDOM IN CRISIS – PESTIS (p. 455-468)
Jerzy Ochmański. LITEWSKA GRANICA ETNICZNA NA WSCHODZIE OD EPOKI PLEMIENNEJ DO XVI WIEKU
.WSTĘP
1. ROZWÓJ I WYNIKI BADAN NAD WSCHODNIĄ GRANICĄ LITEWSKO-RUSKĄ OKRESU WCZESNOHISTORYCZNEGO DO XVI WIEKU
2. ZAŁOŻENIA METODOLOGICZNE
3. WALKA LITWY Z RUSIĄ O GRANICĘ POLITYCZNĄ DO XIII WIEKU
4. POGRANICZE LITEWSKO-KRYWICKIE W EPOCE PLEMIENNEJ
5. KWESTIA ZASIĘGU OSADNICTWA LITEWSKIEGO I RUSKIEGO NA POGRANICZU WSCHODNIM W XIII WIEKU
6. STOSUNKI WYZNANIOWE NA POGRANICZU LITEWSKO-RUSKIM DO POŁOWY XVI WIEKU
7. WSCHODNIA GRANICA LITEWSKA W ŚWIETLE TOPONOMASTYKI
8. ZASIĘG LITEWSZCZYZNY NA WSCHODZIE W ŚWIETLE INWENTARZY DÓBR ZIEMSKICH Z KOŃCA XVI WIEKU
9. WYSPY LITEWSKIE W GŁĘBI BIAŁORUSI W XIV - XVI WIEKU
A. „LITHUANIA PROPRIA” I JEJ ZASIĘG NA WSCHODZIE W XV - XVI WIEKU
B. WYNIKI BADAN, SPIS MAP, SPIS TREŚCI
C. LITHUANIAN ETHNICAL BOUNDARY IN THE EAST FROM THE ANCESTRAL EPOCH TILL THE SIXTEENTH CENTURY

СОБРАНIE ДРЕВНИХЪ ГРАМОТЪ И АКТОВЪ
66. (1441) Апрѣля Грамота Короля Казимира на Русскомъ языкѣ, чтобъ половину Серебщины плотили въ Трокахъ конецъ жидовскій, Ляхи и Русь и Жидова Татарове, a половину мѣсто на другой сторонѣ моста. Дана въ Гроднѣ.
67. Марта Короля Сигизмунда на Русскомъ языкѣ, освобождающая дома Трокскихъ Жидопъ отъ постоя. Дана въ Гроднѣ.
68. 1507. Короля Сигизмунда на Латинскомъ языкѣ, o дозволении Трокскимъ Жидамъ, дабы въ дѣлахъ между ними разбиралъ Войтъ Жидовскій, a въ дѣлахъ еъ Литвою, и Русью, вѣдались чрезъ Трокскаго Воеводу...
69. 1516 Августа 9. Короля Сигизмунда на Русскозмъ языкѣ, обывахелямъ г. Трокъ закона Римскаго и Греческаго и Жидамъ Трокскимъ, дозволяющая учредить въ томъ городѣ двѣ въ году ярмарки. Дана въ Вильнѣ
70. 1552 Октября. Короля Сигизмунда Августа на Русскомъ языкѣ, освобождающая мѣщанъ г. Трокъ, отъ дачи подводъ подъ гонцовъ Государскихъ и o платежѣ Серебщины Татарами за торговлю въ Трокахъ. Дана въ Вильнѣ.
71. 1555 Августа 30. Короля Сигизмунда Августа на Русскомъ языкѣ, дабы намѣстникъ Трокскій недѣлалъ похвалокъ и утѣсненiи жидамъ Трокскимъ. Дана въ Вильнѣ.


Блок логина
Ник

Пароль


Забыли пароль?

Вы ещё не с нами?
Регистрация!
Исторические изображения

Альбом:  Карты

Другие фото...
Сейчас на сайте.
 Гостей: 1
 Пользователей: 0
 Всего: 1
Вы гость здесь
- Страница создана за 0.07 сек. -